Ю

Ю.Г. Марченко

«Культурная революция» в России: её смысл, содержание и последствия

Переворот в России в октябре 1917 года оборвал органическое развитие русской культуры. Восходящее её развитие сменилось на нисходящее. Притом, стихийное начало «обрыва», «нисхождения» было вторичным. Всё задолго хорошо обдумывалось и планировалось, о чём свидетельствует литература предреволюционного времени, само содержание «вечно живого» марксистско-ленинского учения. Предсказанный Жозефом де Меcтром приход «Пугачёва с университетским образованием» состоялся, и Ленин стал энергично, даже лихорадочно проводить новую культурную политику. И политика эта заключалась в истреблении множества культурных ценностей и в гибели призывавшей революцию русской интеллигенции. Её остатки бежали за пределы России на Запад, Восток и на Юг. Русский исход за годы гражданской войны составил порядка 8 млн. человек. Рассеяние и уничтожение интеллигенции станет государственным делом большевиков: уйдёт на Запад в 1922 году «поезд философов», в коем поедут высланные Лениным из России широкоизвестные мыслители, университетские профессора, писатели (И.А.Ильин, Н.А.Бердяев, С.Н.Булгаков, Н.О.Лосский, И.А.Шмелёв и многие другие). Оставшимися в стране займётся ЧК и её преемники. Ленин хорошо понимал, что овладеть Россией можно лишь сократив численность и ослабив генетический фонд русского народа. В национальном укладе жизни, в русской православной культуре «Пугачёв с университетским образованием» видел главные препятствия начатой им «мировой революции», а потому руководимые им большевики грубой силой навязывали России космополитические формы жизни, возбуждали утопические настроения и надежды.

Террор Ленин считал средством воспитания. Вот только несколько строк из его телеграмм и писем соратникам на места: «надо поощрять энергию и массовидность террора»; «за каждую нашу голову – сотню ваших» (из газеты «Правда»); «провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев, сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города»; «образец надо дать: повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых, кулаков, богатеев, кровопийц… Найдите людей потвёрже»; «расстреливать заговорщиков и колеблющихся»; «расстреливать астраханских спекулянтов и взяточников. С этой сволочью надо расправиться так, чтобы на все годы запомнили»; и т. д. и т. п.

Напуганный приближением англичан к Баку, Ленин приказал сжечь город. В сентябре 1918 года он телеграфирует Троцкому: «…Нельзя жалеть города…, необходимо беспощадное истребление».

Литераторы «нового типа» воспевали романтику чекистских убийств, создавая идейные основы под злодеяния. Несколько строк из «поэзии» этих певцов.

«Чего жалеть рабов-солдат

С душой бескрылою и куцей?

Пусть гибнут сотнями, добрят

Поля грядущих революций!»

(В.Князев)

«Кровью плюём зазорно

Богу в юродивый взор.

Вот на красном чёрным:

- Массовый террор!

Мётлами ветру будет

Говядину чью подместь

В этой черепов груде

Наша красная месть»

(А.Мариенгоф)

«А мы

Не Корнеля с каким-то

Расином –

Отца, -

предложи на старьё меняться, -

мы

и его

обольём керосином

и в улицы пустим –

для иллюминаций».

(В.Маяковский)

или:

«Теперь

не промахнёшься мимо

Мы знаем кого – мети!

Ноги знают, чьими

Трупами Им идти».

(В.Маяковский)

«Нет большей радости, нет лучших музык,

как хруст ломаемых костей и жизней,

Вот от чего, когда томятся наши взоры

И начинает бурно страсть в груди вскипать,

Черкнуть мне хочется на вашем приговоре,

Одно бестрепетное: «К стенке! Расстрелять!»

(А.Эйдук)

Идея переделки мира, какими бы мотивами она ни вдохновлялась, всегда приводила к необходимости применять насилие (В.С.Жидков, К.Б.Соколов, 2001). Исследователь отмечает нетерпимость классиков марксизма и их преемников к критике, разномыслию. Они подменяли дискуссию бранью. «Для Ленина это было типичным приёмом, включавшим в себя и клевету на противника» (Д.Штурман. О вождях русского коммунизма. Кн. II. М., 1993, с. 301). М.Горький, характеризуя Ленина, указывал на «отсутствие у него морали и чисто барское, безжалостное отношение к жизни народных масс, на жестокий опыт с русским народом».

Декретом СНК «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. под преступления против человечества, под геноцид русского народа подводится юридическое основание. Теперь кровавые репрессии коснулись уже сотен тысяч и миллионов людей. Принятие декрета было порождено животным страхом Ленина и его коллег-палачей за свою жизнь.

Далее смертные темпы и объёмы будут только возрастать. Появятся страшные понятия «расказачивание», позже – «раскрестьянивание»… И вот в этих, так сказать базовых условиях началась и революция в культуре.

Красный террор в ужасающих масштабах помог большевикам удержаться у власти. Но более важное условие укрепления их власти состояло в умелой и, конечно, кощунственной эксплуатации православных духовных ценностей русского народа: общинности, артельности сознания, добротолюбия, правдолюбия, той самой природной русской толерантности (терпимости), в отсутствии или заметном недостатке которой нас обвиняют современные погромщики России.

К культуре большевики подходили не как к живому организму, повредив часть которого обязательно повредишь целое, а как мёртвому организму, где любую деталь можно заменить или даже можно с энтузиазмом этот «механизм» по своему произволу упростить. Более того, утверждался взгляд на культуру как на средство решения политических задач коммунистической партией. А поэтому в культуре поддерживались только ценности и мощности, которые могли быть использованы для этой цели.

Культура в качестве механизма проста и легко управляема. И сам человек, воспроизводимый такой культурой прост, он человек-машина. И уже не воспитывать такого человека надо, не образовывать, а конструировать. Конструирование из области техники переходит в область социальную. Своеобразие и неповторимость человеческой личности в расчёт социальными конструкторами не берётся. Из цели культуры отдельный конкретный человек делается средством. Средством построения счастливого общества. Прежний, старый человек не может ни строить, ни жить в таком обществе. Он должен подвергнуться коренной реконструкции, для чего хорошо и насилие. Для «светлого будущего» нужен «новый человек», и государство берётся наладить его массовое производство. «Новому человеку» под силу, уверены победившие революционеры, создание новой культуры – «пролетарской культуры» и нового мира. Рациональное мышление, активная деятельность, оптимизм – вот ключевые характеристики «нового человека». Он свободен от непродуктивного созерцания, мистических переживаний. Он весь посюсторонен. Овладевая наукой, он будет увеличивать продолжительность жизни, когда-то завоевав бессмертие. Все интеллектуальные художественные силы культуры мыслятся революционерам инструментарием социального конструирования.

Деятели «пролетарской культуры» пользуются высшим приоритетом, лучшее звание для других писателей, художников, музыкантов (больше для писателей, конечно) – «попутчики». «Пролетарская культура» – явление, невиданное в истории человечества – должна была создаваться на обломках дворянской и буржуазной. Процесс её созидания получил обобщающее название «культурная революция».

Существует точка зрения, что большевистская культурная революция в России третья по счёту. Первую связывают с крещением Руси в 988 году, вторую – с петровскими реформами. Однако такая точка зрения не учитывает принципиально важного обстоятельства. Христианство, принятое Русью в целом ряде моментов было явлением преемственным: трудолюбие, добротолюбие, милосердие, благотворительность, искренность, гостеприимство, терпение, выносливость, воспитанные суровым климатом, мужество, закалённое в исключительно суровой борьбе за место под солнцем – эти и другие добродетели русских людей созвучали христианским духовно-нравственным ценностям. И в отношении религии русские люди не были теми примитивными, безумными идолопоклонниками, какими их преподали коммунистические историки и прочие «гуманитарии». Христианство дало более совершенные формы веры, чем ведические, но ведическая религия, будучи по уровню высокой, развитой системой духовной жизни, имела определённое сродство с Православием. Миропонимание, мироощущение мира, национальная психология, моральная система ведических русских во многом не были чуждыми Православию. То же можно и сказать о «культурной революции Петра». Реформы Петра Великого проходили в основном в рамках сложившейся православной духовности и морали. Этого нельзя сказать о большевистской культурной революции, разорвавшей связь времён, преемственность в развитии культуры. Уничтожался экономический уклад жизни, традиционный быт, прежние смысложизненные ценности. Антинародность (при политическом треске о народе), антирусскость, космополитизм и другое составляют коренное отличие большевистской культурной революции» от всех нововведений и реформ, безусловно также не исключавших каких-то разрушений и потерь. Петр I, например, со своему любил русский народ и заботился о нём, был всё-таки православным человеком, несмотря на свои личностные недостатки и пороки. Этого никак не скажешь о Ленине, даже руководствуясь только одними апологетическими публикациями советского времени. А уж теперь-то опубликовано великое множество документов, книг, статей, воспоминаний о реальном «вожде мирового пролетариата», авторы которых и враги, и друзья Ленина. Его ближайший соратник, первый нарком просвещения А.В.Луначарский писал: «У Ленина было очень мало времени в течение его жизни сколько-нибудь пристально заняться искусством, и он всегда сознавал себя в этом отношении профаном, и так как ему всегда был чужд дилетантизм, то он не любил высказываться об искусстве». Известный философ Н.А.Бердяев, не связанный с «вождём пролетариата» революционной соответственностью, как Луначарский, отзывался о нём так: «Ленин философски и культурно был реакционер, человек страшно отсталый, он не был даже на высоте диалектики Маркса, прошедшего через германский идеализм».

Главное в другом. Ленин был выраженным русофобом, ненавидел русскую культуру. Свидетельств тому немало даже в выверенном, подчищенном его полном собрании сочинений в 55 томах. И в уме-то он отказывал русскому народу. В беседе с М.Горьким бросил: умник на Руси – это либо еврей, либо с примесью еврейской крови.

Ленин, как и его учитель Маркс, пусть и «прошедший через германский идеализм», знает «человека экономического», мотивы поведения которого обусловливаются материальными соображениями. Он не допускает существования «человека духовного», исповедующего иной смысл своего существования. Ленину был присущ утилитарный подход к культуре, в том числе к литературе и искусству как к средству решения политических задач.

Большевики стали энергично «реконструировать» российскую интеллигенцию, доводя её антирусскую направленность до абсолютного значения. В её среде уничтожалось всё национально мыслящее. А проявления национального сознания квалифицировались как самое тяжкое государственное преступление, наказываемое смертной казнью. Жесточайший террор, обман, провокации были первостепенными методами большевиков в «работе» с русским народом на протяжении десятилетий. Поощрялась лишь брань в адрес русских и русской истории и культуры. Русская культура, литература, искусство, являвшиеся выражением русского самосознания, подвергались невиданному в истории погрому. Всё русское было вытеснено на периферию общественной жизни. И только в 30-е годы в правящем слое, в большевистской партии сформировалось русское государственническое течение во главе с И.В. Сталиным. Борьба космополитических и национальных сил имела переменные успехи, но с тех пор никогда не прекращалась, продолжаясь и в наши дни.

«Культурная революция» в своём принципиальном проекте есть разрушение важнейших оснований национальной, и прежде всего русской культуры. Разрушение это подавалось как «переработка» (Ленин) её в пролетарскую культуру. Она, пролетарская культура не выдумывается, не «выскакивает» неизвестно откуда, а состоит из «переработанного» культурного наследия. Мы позже приведём, по необходимости телеграфным стилем, краткий список «переработанного» в русской культуре. Прежде сообщим, что большевики употребляли два понятия «пролетарская культура» – без кавычек и в кавычках. Одна – без кавычек – это подлинная, плановая, другая – в кавычках – неподлинная, неплановая, левацкая. Это будто бы правые совершили политический переворот в стране и распространяют «правизну» свою на культуру, а левые «выскочили» неизвестно откуда. Разделение одного понятия по смыслу на два «работало» на запутывание, на создание иллюзии выбора между хорошей и нехорошей пролетарскими культурами. Это как с «военным коммунизмом»: не получилось по скорому, военному графику «переработать» экономику страны, всё управление, заменить на милитаристские все человеческие отношения, разругали его, отменили, НЭП ввели. То есть, временно отменили, вынужденно убавили скорости достижения цели революции. «Военный коммунизм» в культуре олицетворял Пролеткульт – авангард строителей «пролетарской культуры», это как ЧК и её наследник КГБ, считавшиеся вооружённым авангардом коммунистической партии. И когда стало ясно, что великую русскую культуру скорыми кавалерийскими методами не «переработать», перешли к НЭПу, и на «культурном фронте» ( а именно так и называли до этого культуру – «фронт»), перешли к осаде и методике «проломов».

Кредо большевиков не изменилось. Пушкина сбрасывали с «корабля современности», обещали небывало прекрасный «новый мир», для строительства которого надо очистить площадку от великого, но ненавистного культурного наследия. И недвусмысленные поэтические лозунги были готовы, предельно откровенные и понятные.

«Белогвардейца

Найдёте – и к стенке.

А Рафаэля забыли?

Забыли Растрелли вы?

Время

Пулям

По стенке музеев тенькать

Стодюймовками глоток старьё

Расстреливать».

(В.Маяковский).

«Мы во власти мятежного страстного хмеля,

Пусть кричит нам – вы палачи красоты.

Во имя нашего завтра – сожжём Рафаэля,

Разрушим музеи, растопчем искусства цветы».

(В.Кириллов).

Первый мощный удар «культурная революция» нанесла по русскому языку – незаменимому объединителю народа в этническую и политическую общность. В 1917-1918 годах вышло два декрета, нарушившие весь строй русского правописания. Декрет от 23 декабря 1917 года подписали А.В.Луначарский и его секретарь Д.Лещенко, не глава государства или правительства. Упрощения правописания мотивировались целями «облегчения широким массам усвоения русской грамоты, поднятия общего образования и освобождения школы от ненужной и непроизводительной траты времени и труда при изучении правил правописания». Это один из множества примеров надуманности тезиса об исключительно высоком образовательном уровне первого советского властного слоя. Что касается «облегчения» усвоения грамотности путём хирургического вмешательства в органический строй языка, можно сказать: а как же тогда китайские ребятишки успешно изучают свои древние иероглифы, даже не догадываясь, что это трудно. Для них это естественно, а для наших детей?

Декрет изымал из употребления часть алфавита, вводил целый ряд новых правил правописания вместо традиционных. Неопределённость была высказана в отношении буквы «ё». Её употребление было признано «желательным, но не обязательным», и это в декрете! Интересно, матросы обошли все типографии и изъяли букву «ижица», хотя в обоих декретах о ней ничего не было сказано.

Отрицательные последствия реформы орфографии многочисленны. Наиболее существенные из них: разрушена преемственность поколений в развитии культуры; затруднено освоение литературного и научного наследия послереформенными поколениями, растерзано письменное обличие русского языка.

Новейшие научные данные говорят, что для физического и духовного здоровья вредно сокращение количества гласных звуков, ибо через них к человеку притекает жизнедательная энергия.

Революция вбросила в сферу русского языка множество несозвучных его орфоэпическому строю, ранящих аббревиатур: РСФСР, ВЦИК, АХРР, РАПП, РАПХ, РАПМ, ШКРАБ, ГОЭЛРО, ИНХУК, ВХУТЕМАС и тысячи других. Выдающийся русский философ И.А.Ильин называл подобные образования «неслыханно-уродливыми бессмысленными словами, слепленными из обломков и обмылков революционной пошлости». Пролеткультовщина наносила большой урон русскому языку, задавался нездоровый тон в отношении родной речи, давшей сегодня обильные рецидивы языкового нигилизма.

Пролеткульт образовался раньше Наркомпроса и потому существовал автономно, самостоятельно. Эту его автономность по отношению к центральной и местной власти подтвердил декрет ВЦИК от 9 ноября 1917 года «Об утверждении государственной комиссии по просвещению». Несколько позже, покритиковав свой авангард – Пролеткульт за «торопливость и размашистость» в деле «переработки» русской культуры, большевики встроили его в состав Наркомпроса в качестве культурно-просветительской и литературно-художественной организации пролетарской самодеятельности. Борьба Ленина и других вождей РКП(б) с Пролеткультом велась в основном не по-существу его целей, а по организационным мотивам. Руководители Пролеткульта хотели автономии от партии и государства, что никак не мог принять тоталитарный большевистский режим.

Руководители Пролеткульта, за редким исключением, по происхождению и занятиям до 1917 года никакого отношения к пролетариату не имели. И вот такая погромная организация с переменным успехом будет действовать до 23 апреля 1932 года. Её «просветители» отрицали интеллигенцию как социальный слой, что сразу же предрекало уровень той культуры, которой Пролеткульт собирался осчастливить рабочий класс, а там и весь трудовой народ.

А теперь приведём, разумеется, далеко не полный список самых первых «переработок» русской культуры.

Отнято имя государства. Вместо России – неблагозвучная аббревиатура РСФСР. Отняты имена у городов, городков, улиц, площадей.

Было предложение, и кстати, от самого Луначарского исходившее, ввести латинский алфавит, дабы улучшить культурное сообщение с Западом. Луначарский в 1930 году начнёт практическую латинизацию русского языка, напишет статью «Латинизация русской письменности», в которой он русофобствовал: «Наш русский алфавит отдалил нас не только от Запада, но и от Востока… Выгоды, представляемые введением латинского алфавита огромны. Он даёт нам максимальную международность, при этом связывает нас не только с Западом, но и с обновлённым Востоком». В Наркомпросе создаётся структура по разгрому «идеологически чуждой» русской графики. Русскую графику большевики называли «графикой самодержавного гнёта», «великорусского национал-шовинизма» и т.п. Некто И.Хансуваров издаёт монографию «Латинизация – орудие ленинской национальной политики». Был образован Всесоюзный центральный комитет нового алфавита со своим печатным органом «Революция и письменность». «Переработчики» русской культуры насильственно латинизируют алфавиты 10 народов СССР, планируют расширение этого варварства. Инициируется реформа русской орфографии, чтобы «приблизить» русский язык к нормам главных западных языков. «Переработчики» погорячее, А.А. Богданов, например, предлагали заменить русский язык (язык «проклятого самодержавия», помещиков и буржуазии)… английским.

Раздражало и имя «русский народ», но боялись немедленно на него покуситься. Это в 70-годы только вернулись к этой идее. Из политической общности «советский народ» решили сконструировать народ как этническую общность и даже эту самую «новую историческую общность людей советский народ» настойчиво предлагали внести в брежневскую конституцию 1977 года. Не получилось. И только в наши дни у русского народа было отнято имя изъятием из паспорта графы «национальность».

Юлианский календарь, существовавший в России с 1700 года, в 1918 году был отменён, введён Григорианский. Патриарх обратился с посланием к советскому правительству против нововведения, но безуспешно. Глубинная причина нового календаря, конечно, духовная. Церковь не приняла Григорианского календаря, чтобы не служить Пасху в один день с иудеями, не ломать строя духовной жизни народа. До сих пор действуют два календаря (стиля) – новый и старый. Гражданская жизнь течёт по одному, духовная – по другому. Многие до сих пор отмечают два Новых года.

Наступление большевиков на традиции, на ритм труда, отдыха и молитвы продолжалось. В 1929 году Совнарком отменил все народные праздники, даже Новый год. Они были объявлены обычными рабочими днями. В годы первой пятилетки отменяется недельный ритм жизни, неделя упразднялась, чтобы, прежде всего, погубить память о воскресении. Вводились пентады и декады. Вместо слова «неделя» было навязано другое – «непрерывка». Выходные дни работникам расписывались на весь год. Допускалось только 5 праздников в году: день смерти Ленина, 22 января (хотя он умер 21 января), 1 и 2 мая, 7 и 8 ноября. Долго вытравлялся из памяти традиционный счёт времени, действовала противоестественная пятидневная неделя и только в 1940 году она была отменена.

Глумлению подвергалась не только дворянская и буржуазная культура, но и плоть от плоти сама народная – песни, музыка, танцы, фольклор. Все 20-е годы остро и шумно обсуждался «танцевальный вопрос». Замеченных в танцах молодых людей изгоняли – комсомольцев из комсомола, некомсомольцев из профсоюза. Лирическая поэзия, музыка, обнажённая скульптура,– трещалось на собраниях, – вредны и не нужны пролетариату. А сколько же энергии ушло на борьбу с «есенинщиной»! В спровоцированных спорах молодёжь раскалывалась на две группы: одни свою позицию обозначали красными бантиками, другие (лирики) – веткой сирени. Осуждались (и защищались) любовь, ухаживание за девушкой.

Семья и мораль также подверглись решительной «переработке». В статьях и брошюрах, в том числе написанных авторами из ближайшего окружения Ленина, утверждалось, что семья при социализме и коммунизме будет не только не нужна, но и вредна. Её упразднение позволит «удлинить человеческий день общественника, из скорлупы его дома вынуть». Произошла либерализация семейного законодательства, упрощён развод. Поощрялся уход мужа или жены к человеку, «в классовом смысле более ценному». Революционный аскетизм в вопросах половых отношений был лишь огрублением, упрощением интимных отношений между людьми. Политпросветские «поэты» научали молодёжь новым частушкам. Городской, промышленный вариант:

Промфинплан ты срываешь, милка,

Уходи, мне тебя не жалко.

Мне дороже камнедробилка

И милее бетономешалка.

Сельский:

Прощевай постылый друг,

Я с другим знакома.

На селе он лучший друг

Красного кресткома.

Половая распущенность, расшатывание семьи, грубый разврат ревностно насаждались и были характерны для большевистских руководителей, «вождей» больших и малых. Изнасилование девиц на «классовой основе», из «революционной ненависти» были частыми явлениями. Масштабы полового разврата, растления малолетних и половых преступлений 20-х годов дали рецидивы сегодня. Тогда проходили кампании борьбы с сифилисом и другими «срамными болезнями». И теперь такая необходимость зреет на глазах, объявился от разврата и всякой распущенности новый объект борьбы – СПИД. И в разврате, выходит, есть прогресс.

Большевиков беспокоила проблема максимальной доступности русских девушек. Дело доходило до принятия в губерниях декретов о «национализации», «социализации» женщин. Гуляли по стране «теории» «свободной любви», «стакана воды», суть которых в том, что удовлетворение половой потребности не должно быть более сложным, чем испить стакан воды. Ленину теория «стакана воды», надо отметить, не понравилась. В театрах, клубах шли пьесы «Национализация женщин» и им подобные.

В 1918 году во Владимире вышел декрет «О признании всех девиц с 18-летнего возраста государственной собственностью». Декрет предписывал всем незамужним девицам явиться на «Биржу любви», где 20-50-летние неженатые мужчины будут выбирать себе жён. При этом согласие девиц не было обязательным. Дети от такого «брака» «будут поступать в распоряжение государства». В Екатеринодаре был издан подобный декрет и напечатан в «Известиях Совета» и расклеен на столбах. Согласно декрету 16-25 летние женщины объявлялись «социализированными». Желающим воспользоваться декретом, но в первую очередь советским начальствующим лицам и красноармейцам военные власти города выдавали мандаты на «социализацию». Весьма содержателен сам этот документ.

Мандат.

Предъявителю сего товарищу Карасеву предоставляется право социализировать в городе Екатеринодаре 10 душ девиц возрастом от 16 до 20 лет, на кого укажет товарищ Карасёв.

Место печати. Главком Иващев.

Далее следовали облавы, изнасилования.

Проституция среди несовершеннолетних приняла массовый характер. П.А.Сорокин, будущий знаменитый социолог, отец американской социологии, высланный из России в 1922 году, исследовав этот вопрос в 1920 году, писал: «Особенно огромна была роль в этом деле Коммунистических Союзов Молодёжи, под видом клубов устраивавших комнаты разврата в каждой школе… Дети двух обследованных колоний в Царском Селе оказались сплошь заражёнными гонореей». П.А.Сорокин приводит сведения о развращении девочек в детском распределительном центре Петрограда, таких, по данным врача, было 86,7%.

В процессе «культурной революции» происходили небывалые в истории человечества гонения на Церковь и верующих. Большевики, придя к власти обманом*, в первую очередь жёстко принялись за своих разоблачителей – священнослужителей, за Церковь. 4 декабря 1917 года вышел декрет о национализации церковных и монастырских земель, 11 декабря того же года был принят Декрет о передаче Наркомпросу церковно-приходских школ, духовных семинарий и академий. Следом, 18 декабря была изъята из ведения Церкви регистрация браков и рождений, 20 декабря был введён гражданский брак и теперь только он был законным браком. С 20 января 1918 года была отменена государственная финансовая помощь Церкви и её учреждениям. И, наконец, 23 января 1918 года был принят основной документ – Декрет «О свободе совести и о религиозных обществах», отделявший Церковь от государства и школу от Церкви. Все духовные учебные заведения в стране закрывались. Под угрозой каторжных работ запрещалось преподавание Закона Божия. Последний Декрет стал своего рода сигналом для атаки на Церковь в столичных и губернских городах, для преследования священнослужителей и разграбления церковного имущества. Центральное церковное управление фактически разрушалось, приходы были переподчинены местным властям.

*Обманом была и их последующая деятельность. Они не собирались даже и частично исполнять обещания, данные русскому народу перед октябрьским переворотом. Рабочие не получили в итоге обещанных фабрик, крестьяне – земли, народы – мира. Всех ожидали перманентные кровавые репрессии, гражданская война, каторжный труд на госпредприятиях и в их разновидности – колхозах.

Началось что-то вроде соревнования, кто из них жёстче поступит, утесняя Церковь. Святые обители переделывались в тюрьмы, одни храмы разрушались, с других снимали кресты, обезображивая их, с икон срывали серебряные ризы (оклады), со священных книг – драгоценные переплёты.

В этих условиях патриарх Тихон, избранный 5 ноября 1917 года после двухсотсемнадцатилетнего перерыва Патриаршества, уничтоженного Петром I в 1700 году, обратился с посланием Совету Народных Комиссаров. Приведём некоторые извлечения из мужественного и бескомпромиссного документа – обвинения большевистской власти.

26 октября 1918 года:

«Все, взявшие меч, мечом погибнут» (Мф.26,52). «Это пророчество Спасителя обращаем Мы к вам, нынешние вершители судеб нашего отечества, называющие себя «народными» комиссарами. Целый год держите в руках своих государственную власть и уже собираетесь праздновать годовщину октябрьской революции. Но реками пролитая кровь братьев наших, безжалостно убитых по вашему призыву, вопиет к небу и вынуждает нас сказать вам горькое слово правды.

Захватывая власть и призывая народ довериться вам, какие обещания вы давали ему и как исполнили эти обещания?

Поистине, вы дали ему камень вместо хлеба и змею вместо рыбы (Мф. 7,9-10). Народу, изнурённому кровопролитной войною, вы обещали дать мир «без аннексий и контрибуций».

От каких завоеваний могли отказаться вы, приведшие Россию к позорному миру, унизительные условия которого даже вы сами не решились опубликовать полностью? Вместо аннексий и контрибуций великая наша Родина завоёвана, умалена, расчленена, и в уплату наложенной на неё дани вы тайно вывозите в Германию не вами накопленное золото.

…Отказавшись защитить Родину от внешних врагов, вы, однако, беспрерывно набираете войска.

Против кого вы их ведёте?

Вы разделили весь народ на враждующие между собою станы и ввергли его в небывалое по жестокости братоубийство.

…Никто не чувствует себя в безопасности; все живут под постоянным страхом обыска, грабежа, выселения, ареста, расстрела. Хватают сотнями беззащитных, гноят целыми месяцами в тюрьмах, казнят смертью, часто без всякого следствия и суда, даже без упрощённого, вами введённого суда… Казнят епископов, священников, монахов и монахинь, ни в чём не повинных, а просто по огульному обвинению в какой-то расплывчатой и неопределённой «контрреволюционности» … А тела убитых не выдаются родственникам для христианского погребения.

…Да, мы переживаем ужасное время вашего владычества, и долго оно не изгладится из души народной, омрачив в ней образ Божий и запечатлев в ней образ зверя».

Большевики не простят патриарху Тихону (в миру Василию Ивановичу Белавину) пространного и подробного обличительного послания. И ему придётся разделить с Церковью и обманутым русским народом мученический венец. В наше время первосвятитель России Тихон будет причтён к лику святых.

Большевистские атаки на Церковь в 20-е годы будут всё более и более ужесточаться. Так, в 1929 году будет «отредактирована» статья 13 Конституции, которая провозглашала «свободу религиозной и антирелигиозной пропаганды». После «редакции» в статье принципиально изменился смысл: «Свобода религиозных исповеданий и антирелигиозной пропаганды признаётся за всеми гражданами». Вывод один: отныне закон запрещает религиозную пропаганду. А под «религиозную пропаганду» стали подводить и самые обычные религиозные действа – крестные ходы, молебны на полях в засуху, погребения с участием священника и многое другое, даже хождение священнослужителей, монахов и монахинь в облачении вне церковной ограды. Всё это попадало под строгий запрет.

В годы первой пятилетки начнётся шумная кампания закрытия церквей «по желанию трудящихся масс». Власти будут распалять антирелигиозный «энтузиазм» среди комсомольцев и маргиналов, и в основном они и будут имитировать на своих собраниях «желание масс». Один из множества примеров. В Иркутске «по просьбе работников телеграфа» был закрыт кафедральный собор. Причина: колокольный звон мешает передаче телеграфных сообщений. Из городов атеистические вакханалии перекинулись в деревню. Началась массовая коллективизация, иначе – раскрестьянивание (расхристианивание) русского народа. У такой политики «рабоче-крестьянской власти» чётко проступает ритуальный контекст.

В процессе «культурной революции» гонения на Церковь и верующих были особенно жестокими.

Уже в ленинский период советской власти были расстреляны, изрублены, утоплены, замучены в лагерях сотни тысяч православных священнослужителей, закрыты тысячи храмов. Началось преследование верующих, в школах и других учебных заведениях на «чёрных досках» писали фамилии школьников и студентов, бывших в церкви на Пасху и в другие христианские праздники. Тысячи храмов по всей стране будут взорваны или разрушены иным способом.

В Москве в чёрную субботу 5 декабря 1931 года несколькими взрывами был превращён в пыль храм Христа Спасителя. Храм строился 40 лет в память о победе над Наполеоном. Строили его лучшие зодчие, украшали, расписывали гениальные художники. Деньги с огромным энтузиазмом собирала вся страна: крупные пожертвования от частных лиц не принимались, храм строился на «лепту вдовицы». В воскресенье 26 мая 1883 года при великом стечении народа в присутствии государя Александра III освящался храм. Это был не только главный кафедральный собор России, твердыня духа земли русской, но и Дом единения государственной власти, Церкви и духа народного. Храма подобного величия в России не существовало. Руководил уничтожением русской святыни и лично крутнул «адскую машину» при взрыве Лазарь Моисеевич Каганович, произнеся при этом кощунственные слова: «Задерём подол матушке-России».

Будет целая полоса, когда ватаги подбитых русофобствующими властями юношей и девушек будут во времена служб врываться в церкви с гармошками и частушками, комсомольцы в пылу «атеизма» будут стрелять по иконам. Характерный пример. В 1927 году на Пасхальной всенощной на наружную стену Закаменской церкви в Новосибирске был повешен киноэкран и молодёжь несколько раз подряд «прокрутила» фильм «Броненосец Потёмкин». Факты глумления, кощунства, самого грубого надругательства, прямого хулиганства в отношении Церкви и верующих невозможно исчислить. Так утверждалась и десятилетиями поддерживалась религия атеизма.

Советская культура своим миромыслием и мироощущением была культурой мифоритуальной. И первый нарком просвещения Луначарский, а его полномочия распространялись на науку, искусство, общее и профессиональное образование, на политико-просветительскую работу среди населения, понимал марксизм и социализм как новую религию. Правда, марксизм он считал эрзацем религии. Богостроительная теория Луначарского содержала такие постулаты: бессмертие через социализм, суть социализма – «религиозный атеизм». Бог социализма – человечество, каким оно станет в социалистическом будущем. Пролетариат же – богостроитель в последней инстанции. Сам Луначарский трактовал так: «Бога нужно не искать, его нужно дать миру. В мире его нет, но он может быть. Путь борьбы за социализм, т.е. за триумф человека в природе, - это и есть богостроительство». Идеями богостроительства увлекался «великий пролетарский писатель», «буревестник революции» М. Горький.

Советская культура получилась очень мощной конструкцией. Её фундаментальной функцией была оформительская, ибо она в «художественных образах» оформляла советскую идеологию и воспитывала «нового человека»: железного борца и строителя коммунизма (Олеся Николаева, 1999). М.Горький и критик Б.Кирпотин создали метод «социалистического реализма». Реальность в этом методе подавалась приукрашенной, идеологически «должное» изображалось в художественных произведениях как действительное. И это действительное базировалось на идеальном образе коммунистического завтра. Идеологическая стерильность, отсутствие преемственной связи с историей, психологических конфликтов были характерны для произведений, созданных в соответствии с методом «социалистического реализма». О.Николаева подмечает в советском искусстве элементы оккультного и магического отношения к действительности, приводя весьма примечательный пример: Сталин наградил Сталинской премией всех актёров, сыгравших роль молодогвардейцев в фильме «Молодая гвардия» - всех, кроме актёра, исполнявшего роль предателя Стаховича; тень персонажа никак не позволяла ему оказаться в числе лауреатов. По этой же магической причине каждый, кто сообщал негативную информацию, обвинялся в «антисоветской пропаганде» и «клевете» на социалистический строй, ибо они действительно разрушали образ идеальной, мнимой действительности.

Гонения на веру народную 20-30-х годов дали наиболее яркую вспышку в хрущёвское время. Как видим, и сегодня возрождающееся Православие жестоко атакуется множеством нахлынувших из-за рубежа сект, оккультистами, экстрасенсами, колдунами, а в самой Церкви – экуменистами. Неслучайно, при оценке этого явления вошёл в употребление термин «духовная интервенция».

Пылкие радетели «пролетарской культуры» так и не породили ничего значительного в культуре и искусстве. А тот факт, что национальная культура продолжала как-то существовать, говорит о том, что это происходило не благодаря большевикам, а вопреки им, вопреки погромной «культурной революции». «Пролетарская культура», освобождаясь от чудовищных крайностей, перерастала в «социалистическую», «советскую». Они – эти культуры – развивались, расширяя базу наследия, особенно в сталинский период. Под угрозой страшного поражения в битве с германским фашизмом И.В.Сталин в значительной мере обратился к традиционным ценностям русского народа – патриотизму, Православию, к славным именам из отечественной истории.

Сама «культурная революция», разумеется, не была равномерным механическим движением. Этап бурного и безоглядного погрома уступал другим масштабам и формам. И вызывались такие перемены отнюдь не самокритическими способностями большевиков, но самой жизнью. Потребностью в разумных управленцах, специалистах, если не в духе, то хотя бы в хлебе насущном. Жить лозунгом «вождя мирового пролетариата» «экспроприаторов экспроприируют» сколько-нибудь долго было невозможно. Уже и сам вождь начал одёргивать своих сильно зарвавшихся соратников. Основою же благотворных отступлений от «принципов» было открытое и скрытое народное сопротивление, не прекращавшееся в течение всего советского периода.

Сами большевики в оценке дел на «культурном фронте» больше налегали на ликвидацию элементарной неграмотности, область в сравнении с другими бесспорную, нейтральную. В 20-30-е годы волна за волной катились по стране кампании ликбеза среди взрослых, короткие и относительно длительные. Успехи были действительными и мнимыми. Мнимые всё же преобладали. И вовсе не потому только, что были приписки, обман. Их было достаточно много. Главным бичом был рецидив, повторная неграмотность, ибо не существовало развитой социальной системы упражнения первичной грамотности. Декабрьский 1919 года «военно-коммунистический» декрет о принудительной ликвидации неграмотности среди населения страны в возрасте от 8 до 49 лет, подписанный Лениным, можно сказать, не выдержал столкновения с реальностью. Подлинным ликвидатором обычной неграмотности явилась становящаяся на ноги нормальная общеобразовательная школа.

Список литературы.

1. Горький М. Ленин. Очерк. М., 1924.

2. Душенов Константин. Раны русского сердца. СПб., 2003.

3. Жидков В.С., Соколов К.Б. Культурная политика России: теория и история. М., 2001.

4. Ильин И.А. Собрание сочинений в десяти томах. Том второй. Книга II. М., 1993.

5. Коллонтай. Семья в коммунистическом обществе. М., 1920.

6. Марченко Ю.Г. Культ света. Новосибирск, 1990.

7. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн. Самодержавие духа. Очерки русского самосознания. М., 1996.

8. Николаева Олеся. Современная культура и Православие. М., 1999.

9. Платонов О.А. Терновый венец России. История Русского народа в ХХ веке. Том I. Том II. М., 1997.

10. Рябцев Ю.С. Хрестоматия по истории русской культуры. Первая половина ХХв. М., 2003.

11. Солоухин В.А. Последняя ступень (Исповедь вашего современника). См. Главу «Читая Ленина». М., 1995; он же. При свете дна. М., 1992.

12. Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992.