Еременко К.А., академик МСА,

 г. Киев. Украина

Искусство человека ледникового периода

 

По-своему прекрасное, тесно связанное с природой про­изводительной деятельностью человека ледникового периода, искусство кроманьонца (искусство изобразительное, танца и музыки, ваяния...) во многом предвосхитило достижения по­следующих цивилизаций. Например, тончайший рисунок, вырезан­ный на внешней стороне шумящего браслета (меандр), считался ранее украшением, характерным для искусства именно древней Греции; (утверждалось, что рисунок этот был выдуман древни­ми греками). Выточенный из бивня мамонта, такой браслет был найден вместе с другими музыкальными инструментами, также сделанными из костей мамонта, на месте раскопок Мезинского палеолитического поселения на Десне[1].

Как показали дальнейшие исследования, рисунок этот был обнаружен на тщательно отполированной поверхности среза бив­ня мамонта, как своего рода кристаллическая структура строе­ния кости. Характерно, что очень красивая, оригинальная и в то же время почти незаметная изменчивость направления парал­лельных линий наблюдается также на срезе бивня[2]. Но древние греки не мог­ли быть непосредственно знакомы с таким "первоисточником". Таким образом, это очень интересное открытие археологов го­ворит о великой преемственности в едином развитии общечелове­ческой культуры, а также о том, как подлинным источником прек­расного, может явиться сама природа (как тут не вспомнить еще раз Н.Чернышевского), и более того - о единстве научного и художественного познания мира, осуществляемых в едином про­изводительном процессе.

Значение ледникового периода в развитии человечества об­щепризнано. Но надвигание ледников, скорее всего связанное с изменениями в положении полюсов, могло иметь место в север­ном полушарии лишь в Старом свете - на Евразийском материке.

Напротив того, если иметь в виду ту же причину, то оледене­ние в Новом свете должно было быть активным на оконечности Южной Америки, то есть месте, которое по своему географичес­кому положению, а также вследствие других немаловажных при­чин, не могло быть столь же пригодным для развития подлинной ледниковой, а тем более послеледниковой культуры.

Кроме того, ученые полагают, что заселение Америки про­исходило северным, в значительной мере наземным путем в позд­нем палеолите, то есть 20-30 тысячелетий назад. В этом случае, в своем расселении в Новом Свете человек скорее всего "запоз­дал" оказаться в южной части Америки к поздне-ледниковому пе­риоду. Если даже предположить очень быстрое продвижение пле­мен по вытянутому с севера на юг американскому материку, то все равно_; расселившись на совершенно свободной до этого тер­ритории, отличающейся очень благоприятными климатическими и вообще природными условиями, натолкнувшись на оледенение, че­ловек не мог. иметь никаких стимулов к преодолению этой, вы­росшей на его пути преграды. Поэтому, скорее всего заселение южной оконечности американского материка должно было иметь место после отступления ледников. Таким образом, суровые ус­ловия ледникового периода не могли здесь оказать того активи­зирующего воздействия на развитие человеческой деятельности, как это мы наблюдаем в Сатром свете.

В отличие от этого в северном полушарии Старого света оледенение надвигалось на территории, ранее заселенные нашими далекими предками, вынуждая их к адаптации и обретению все но­вых, самых разнообразных средств в борьбе за существование во все более осложняющихся условиях. Кроме того, те, кто про­живал в Старом свете, находились ближе к ареалу возникновения  человека как вида. Но именно в этом случае следует предпола­гать их большую способность к активному развитию. Это соот­ветствует и весьма обоснованным взглядам академика Н.Вавило­ва на процесс расообразования.

Необходимо также принять во внимание, что мамонт, насе­лявший просторы северного полушария именно Евразии, явился крайне необходимым, великим спутником человека ледникового периода. Он был не только объектом для коллективной охоты, обеспечивая объединившихся людей продуктами питания. Но да­вал также и материал для постройки жилища, для создания ору­дий труда, а вместе с ними и музыкальных инструментов.

В 1961 году археологами И.Г.Пидошичко и И.Г.Шовкоплясом были исчерпаны культурные остатки, относящиеся к Мезинс-кому палеолитическому поселению на Десне относительно ранней поры мадленского времени (возраст не менее 20 000 лег. Ими было реконструировано строение типа яранги, сооруженное из костей мамонта и дерева. Вслед за отступлением ледников строе­ния такого типа отодвинулись в дальнейшем на север, где и сох­ранились до наших времен у малых северных народов, живущих в тех же суровых условиях.

Интересно отметить, что здесь наличествует и известная преемственность в области искусства ваяния, танца и музыки, что говорит помимо прочего об огромной зависимости эстетичес­ких запросов человека от образа жизни вообще. Так, среди сох­ранившихся в целости 16-ти статуэток, найденных в Костенках*, обращает на себя внимание фигурка, изображающая женщину[3], стоящую на соединенных вместе носочках с приподнятыми раздвинутыми пятками и сложенными на животе руками. Вместе с тем, по словам академика С.Н.Бибикова, пока лучшей иллюст­рацией к палеолитическому танцу может служить описание таща ительменов (камчадалов), сделанное С.П.Крашенинниковым: "У женщин особливый танец: они становятся двумя рядами, женщина против женщины, и кладут обе руки на боюхо и, поднимаясь на носках, поводят плечами, не шевеля руками и не сходя со свое­го места"[4].

Аналогичная позиция ног наблюдается и на раскопанном под Лосселем полубарельефе, где изображены танцующие кромань­онские женщины.

По свидетельству С.Н.Бибикова, изображенная в этих па­леолитических фигурках поза характерна для искусства таща не только ительменов (камчадалов), но и для женского танца северного народа Коми в наши дни. Такие совпадения, даже не­смотря на огромные расстояния в пространстве и времени, также говорят о бесспорной зависимости эстетических запросов от об­раза жизни вообще, как и о единой предыстории.

На одной из статуэток из Костенок на руках сделаны три насечки, изображающие шумящие браслеты, о которых мы говори­ли ранее в связи с упоминанием вырезанного на них рисунка. Этот на первый взгляд только предмет украшения в действительности также являлся музыкальным инструментом, что в свою очередь подтверждает танцевальный характер поз изображенных женщин. Такой шумящий браслет был найден среди других. сделанных из костей мамонта, ударных музыкальных ин­струментов, сложенных вместе в яранге, восстановленной И.Г. Падопличко в Мезинском поселении.

Характерно, что поначалу сделанная красной охрой анало­гичная раскраска всех этих предметов навела ученых на мысль о том, что мы имеем дело с атрибутами первобытного культа. И лишь затем, описываемый далее эксперимент устано­вил именно музыкальную принадлежность этих вещей. Впрочем, не исключено, что они могли быть и тем и другим. Ведь если по мнению современных ученых художественное и научно-философ­ское познание мира стекалось в древнегреческой мифологии как бы в единое, русло, то в отношении более древней ледниковой культуры мы тем не менее могли бы предположить какие бы то ни было разграничения в едином, более построенном на чувст­венном, нежели строго аналитическом, познании мира.

Образец такого первобытного "интеллекта" несомненно несет  шаман, сохранившийся до наших времен у северных наро­дов и вполне соответствующий по своему значению проведенным археологическим открытиям. Камлание шамана - это акт одновременно и практический, коль .скоро в этот момент он мо­жет "врачевать", и "научный", коль скоро в своей врачующей практике он использует накопленный многими поколениями опыт, который, кстати, далеко не всегда был так уж бесполезен, и акт несомненно относящийся к области первобытного искусства пения и танца, и, наконец, своего рода акт идеологический, в той форме, в какой это могло быть присуще первобытному че­ловеку, коль скоро, по его представлению, он обращается в этот момент с силами сверхъестественными.